Мое творчество - стихи и проза

[Severus]

Первый рассказ( не закончен пока, просто времени нету)

Когда он впервые начал делать то, чем занимается и по сей день (уже больше года), он не мог спать. Можно сказать, он убивал людей. Пусть не прямо, но Том прикладывал к этому руку. Пусть даже косвенно. Смерть миллионов – статистика, а одного – трагедия. Том не видел своих жертв, а даже если бы знал, кто, когда и как умер – само собой не пришел бы на похороны. Его жертвы тоже были школьниками и, глядя, как они медленно увядают, у него сжималось сердце. Но Том ничего не мог с собой поделать. Это был слишком лакомый кусочек, слишком много денег получал он со своего маленького бизнеса.
Как уже говорилось, после первого обмена он не мог спать. Через неделю его страдания уменьшились, еще через неделю – совесть его успокаивалась по мере того, как его бумажник заполняли доллары. Наконец–то он смог купить себе то, о чем мечтал – дорогие кроссовки и часы. А также предмет своей гордости – шестнадцати зарядный “Глок”. Никто не знал о пистолете, поэтому если бы Тому что-то или кто-то угрожал, он смог бы спокойно добавить дырок тому в теле.
Он был пушером – распространителем наркотиков в школе. Двенадцатилетний мальчик, учащийся на “отлично” и таскающий с собой, в своей сумке маленькие пакетики с героином. То, что он толкал наркоту, знали из школьников лишь единицы – те, кто употреблял и перепродавал “в тихую”, так как за это можно было поплатиться зубами.
Том продавал до тридцати пакетиков, каждый по полграмма, в неделю. Сам он не употреблял героин, а покупал его у городских распространителей – барыг, и продавал в полтора – два раза дороже. Том хорошо усвоил поговорку “Деньги не пахнут” и не обращал внимания на то, что они, возможно, вырваны с кровью.
Примерно через год он понял, что ему не хватает денег. Тогда, постепенно, он стал бырыжить не только героином, но и кокаином. В этом была одна проблема – никто не дал бы тринадцатилетнему сопляку свободно торговать одним из самых распространенных и качественных наркотиков. Ему и не дали, а поставили условие: он должен был брать кокс у барыг и передавать его школьным пушерам – парням лет шестнадцати – семнадцати, тем, кто этих барыг не знал, получая при этом приличную мзду.
У Тома никогда не было проблем ни со школьной администрацией, ни с полицией. Во-первых, он был очень аккуратен, не торговал на улицах, и не продавал товар тем, кому не доверял. Во-вторых, большинство крупных барыг заботились о безопасности своих “рабочих пчелок”, отсчитывая людям в форме немало зеленых бумажек.
Однажды в школе случилось следующее происшествие, заставившее барыг принять меры.
Какой-то парень, плотно сидевший на игле, и жаждущий дозы, решил купить ее у пушера Бобби Бранинга. Наркоман не сумел собрать нужное количество долларов и принес Бобби какую-то дрянную мелочь. Бранинг отличался привередливостью в деньгах, поэтому мелочь не принял. Обозленный поступком Бобби, наркоман доложил о нем директору. Бранинга исключили, а наркомана больше никто и нигде не видел. Такими были меры барыг.
До сегодняшнего дня самой большой проблемой Тома были его родители. Несмотря на то, что они ни разу не ловили его на торговле, и даже не подозревали об этом, частенько его сердце отмирало, когда мать лезла в шкаф, где Том прятал товар.
Постепенно он стал отдаляться от всех: друзей, родителей и одноклассников. Он образовал свой маленький мирок, который полностью заполняла формула “Наркотики = деньги = всё”. Возможно, он жил бы так до тех пор, пока его не поймали бы, или пока не произошло еще какое-нибудь событие, которое могло бы помочь встать ему на путь истинный.
Оно и произошло.
Стоял теплый осенний день, Том, как раз возвращался из школы, когда перед самым домом остановился черный “Мерседес”. Из задней дверцы вышел сорокалетний мужчина – мистер Андерсен, на которого, собственно говоря, и работал Том.
Паренек остановился у машины. Барыга подошел нему.
- Привет, Том, - сказал он и протянул руку.
- Здравствуйте, - последовало рукопожатие.
- Ты хочешь заработать?
- Конечно.
- Тогда подходи сегодня к моему офису, в шесть, знаешь, где он?
Том кивнул.
Барыга укатил, а Том пошел домой.
Через два часа он уже стоял у невысокого здания и звонил в дверь.
Андерсен был там, поэтому сразу провел паренька внутрь.
- Том, у меня мало времени, так что, я буду краток. Ты знаешь Джеймса Кьюирса?
Том помотал головой в знак отрицания.
- Еще он известен, как Джимми – Два грамма.
- А, да, его знаю.
- Хорошо, ты должен будешь передать ему завтра пакет с кокаином, сделаешь?
- Без проблем!
- Будь осторожен, так как пакет большой – сотка.
У Тома отвалилась челюсть. Это же целое состояние! Около восьми тысяч долларов! У пушера приятно зачесались руки.
Андерсен наклонился и вытащил из ящика стола плотно запаенную металлическую коробочку размером примерно четыре на четыре и высотой в один дюйм. Он немного подержал ее в руках, потом отдал Тому, который спрятал ее в портфель.
- Ты все понял? Просто найди его в школе и передай коробку, за это получишь пятьсот баксов.
- Хорошо, мистер Андерсен, я все сделаю как надо.
- Можешь идти.
На следующий день Том проснулся пораньше, и переложил коробочку из своего тайника в самую глубину школьной сумки и завалил ее учебниками. Позавтракав он отправился в школу.
Джимми – Два грамма учился на четыре класса старше, поэтому чтобы найти его, Тому потребовалось петлять по коридорам школы минут пять. Через эти пять минут он узнал, что того в школе сегодня нет. Немного запаниковав, но взяв себя в руки, он подошел к своему шкафчику, отпер дверь и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, положил коробочку с коксом на верхнюю полку в самый дальний угол, чтобы после уроков забрать ее домой и передать Джеймсу завтра.
Когда прошли все уроки, он открыл шкафчик, положил учебники, воровато оглянулся, и просунул руку за коробочкой. Несколько секунд его ладонь шарила по пустоте, потом выгребла наружу какой-то мусор. Том поднялся на цыпочки, засовывая руку еще дальше. Опять пустота. Он обшарил другой угол, чувствуя, как в сердце закрадывается липкий страх. Тогда он обшарил весь шкафчик, даже самый низ.
Коробочки не было…

***

Том заплакал только тогда, когда пришел домой. Плакал он долго, часа два, причем без остановки. А когда пришли родители, он был почти “в порядке”, если не считать то, что он попал на восемь штук. Где взять такие деньги, он не знал. Так же, как и не знал, где взять сто граммов кокаина. Том сидел на диване у себя в комнате и грыз ноготь, стараясь не думать о своей проблеме.
На следующее утро он чуть не проспал. Ходил на ватных ногах, чувствуя, как с каждым щелчком часов, его начинал душить страх. Но этот страх был какой-то странный. Он был точно осязаемым, он зарождался где-то в животе, на уровне желудка, и распространялся по всему телу. Это не был тот животный ужас, который чувствует человек, видя, как его близкому выпускают на пол кишки. Это был страх, при котором все понимаешь, но глядя на свои пальцы, видишь, как они мелко дрожат.

[Severus]

Вот стихи

Ты проходишь снова мимо, опустив свои ресницы.
Ты всего лишь струйка дыма, ты всего лишь моя птица.
Ты всего лишь чайка в небе, в небе, словно море, синем,
Ты всего лишь королева, но ведь ты моя богиня.
Ты всего лишь Каравелла, по волнам скользящей тенью,
Будто тихой струйкой дыма поразила меня в сердце.
В сердце, бывшее холодным, в сердце, ставшее огнем.
Будто птицей – чайкой в небе, завладела ты вмиг мной.
Ты красива, как свет неба, и прекрасна, как алмаз,
И любовью мое сердце согревалось каждый час.
Я не трус и не герой, я влюблен в тебя навечно,
В королеву, но в богиню, в дым, но в птицу, в море, в вечность.
Ты всего лишь тихий шелест, как с лесной травы роса,
Ты всего лишь теплый ветер, белокурая коса.
Ты как будто бесконечна, ты как будто вся своя,
Ну я – дурак беспечный, полюбил я зря тебя.
Я запомнил нашу встречу, но пойми меня, краса:
Я всего лишь теплый ветер, обдувающий тебя,
Я всего лишь тихий шелест, ну а ты – в траве роса.
Ты как будто бесконечна, та как будто вся моя.
Но “как будто” – это слово, а ведь я, ведь я, же твой!
Ты пойми меня, принцесса, не хочу я быть с другой,
Ты нужна мне только, Ира, я клянусь перед собой:
Я люблю тебя до боли, я хочу быть лишь с тобой.

Октябрь 2006

[Severus]

Зачем ты сердце потревожило моё?
Зачем его заставила так биться?
Оно стучало и кровь гнало само,
Ну а теперь – хочет остановиться!

Остановиться, чтобы ты жила,
Остановиться, чтобы ты дышала,
Остановиться, чтобы ты молча
Могла бы просто пройти по тротуару.

Я спорю с ним: хочу тебя забыть,
Но не могу: мне сны напоминают
Прекрасный образ твой, хочу себя убить,
Но знаю я, что время все стирает…

Оно сотрет и боль и все мученья,
Любовь сотрет, а память никогда.
Я буду помнить одно твое уменье –
Так очень быстро влюблять людей в себя.

Это уменье – нужно и честно,
Оно как пламя – зажжет и оставляет,
И сердце вмиг сожгло оно моё,
Теперь оно так просто прогорает.

Я так любил тебя, носил бы на руках.
Я был рабом твоей нещадной ласки,
И мир я свой развеял бы на прах
По твоему лишь только приказанью.

Ну а теперь с тобой мы, жаль, враги.
Мы люди столь различных пониманий.
Мы не близки, но и не далеки,
Мы очень разные – это моё страданье.

А я люблю тебя, люблю я до сих пор,
Люблю не сильно, а очень-очень нежно,
И я боюсь подумать, что мой сон
Сойдет на нет, исчезнет в мгле кромешной.



20 апреля 2007

[Severus]

Проходят дни и проходят года,
Проходит время – любовь остается.
И все еще люблю я тебя,
И сердце учащенно в любви все также бьется.

Я был так глуп, я был так неумел,
И я не смог сказать о своих чувствах.
Я прятал их за маской грязных дел,
Я прозябал в мечтаниях и муках.

Но вот ушла ты – и больше нет тебя,
Ни с чем остался я – пусть будет мне уроком.
Наверно, ты твердишь мне “Забудь, забудь меня”.
Но мне моя любовь останется пороком.


27 июня 2007

[Severus]

Ты не стала моей – я не плачу,
Ты сказала мне нет – очень жаль,
Но я верю в свою удачу,
Верю я – пройдет и печаль.

Верю я – ты будешь счастливой,
Знаю я – не будешь одна,
И я верю: одним днем дождливым
Встретимся мы – ты и я.

Мы пройдем – друг мимо друга,
И не взглянем друг другу в глаза,
И шуметь когда будет вьюга,
Я однажды вспомню тебя.

Тебя помнить – я буду вечно,
А любить – уже никогда.
Я усвоил урок – столь беспечным,
Быть нельзя никогда, никогда.

А когда мое сердце угаснет,
Я хочу, чтобы ты, только ты,
В моих мыслях последних погасших
Промелькнешь, как осколки мечты.

Я прощаюсь с тобою – Ирина,
Я хочу, чтобы знали лишь Вы:
Я любил тебя очень сильно,
Ненавидела меня ты.

Верю я – ты будешь счастливой,
Знаю я – не будешь одна,
И я знаю: одним днем дождливым
Встретимся мы – ты и я.
5 апреля 2007

[Severus]

И еще рассказик

Я полюбил ее, когда мне было всего шестнадцать. Моя первая любовь, еще не запятнанная глупыми мыслями о сексе. Моя первая любовь, столь сильная, что я не забуду ее никогда, так сильно заполнявшая мою душу и давящая мысли и волю. Черноволосая девчонка, чуть старше меня, красивая как Венера после захода Солнца, и неприступная, как гордый город Троя. Когда я понял, что она будет моей, я чуть не умер от счастья, так как был уверен, что абсолютно ей не нравлюсь. Типичный страх глупого десятиклассника, который боится любви, но так о ней мечтает. Я даже пытался писать стихи, и однажды, выпив бутылку пива, подарил ей их. Я до сих пор помню этот конфуз, когда она прочла их, и спросила: “Зачем, Макс, зачем? Просто скажи, что хочешь встречаться со мной и все.” Мое сердце заколотилось, как бешенное, чуть не выпрыгнув из груди. И когда я целовал ее губы, столь сладкие, и кружащие голову, пахнущие чем-то невероятно прекрасным и манящим, нежные, как лепестки только что проросшей розы, я ощущал себя в раю.
Но моя история началась не с этого. Моя семья не была богатой. И один маленький бутерброд с икрой на Новый Год, я воспринимал, как подарок судьбы. И когда мой друг Валера предложил мне грохнуть бензоколонку, я согласился почти сразу. Валера не был хулиганом, не был наркоманом, он даже не курил травку. Он был еще беднее, чем я. И я, быстро сообразив, что с такой кучей денег смогу сводить Ингу в настоящий ресторан, взял с собой свою финку, пошел в условленное место, для встречи с Валеркой.
Было около часа ночи. Я, благополучно выскользнув из дома, подошел к темному перекрестку. У фонаря темнела одинокая фигура. Я подошел к ней.
- Здорово, Макс! – голос у Валеры чуть-чуть дрожал, но он старался это скрыть от меня. Я не подал виду, что заметил этого.
- Привет, Валер.
Он воровато оглянулся, и, удостоверившись, что рядом никого нет, вынул из кармана что-то черное, как глаз самого Дьявола.
- Что это? – спросил я у него.
Валера ухмыльнулся, и медленно поднес предмет в свет фонаря.
- Мать твою, - тихо прошептал я, - ты совсем нахер рехнулся?
В руках у него был револьвер. Какой-то очень маленький, с тонким, узким дулом. Он был чертовски похож на игрушку для стрельбы пистонами, только я знал: Валера такими вещами не шутит.
- Тихо, сам же согласился, теперь уже поздно отступать.
Меня затрясло. Мы же просто шли ограбить бензоколонку, а не убивать.
- Пошли? – спросил Валерка.
Я кивнул, так как в горле застрял тяжелый ком, не пропускающий ни звука.
На улице было очень холодно, поэтому при каждом слове изо рта вырывался пар.
- Знаешь, почему я выбрал именно бензоколонку?
- Нет.
- Понимаешь, у нас же в городке работает только одна заправка. Значит, в конце дня там собирается огромная куча денег. И ограбить ее не составляет никакого труда, я не просто так взял эти маски.
Валера вытащил из-за пазухи две маски, протянул одну мне.
- На, возьми, чтобы рожу не светить.
Меня еще сильней затрясло. Это уже было действительно ограбление, с последующим наказанием, и мне это не нравилось, но отступать было действительно поздно, поэтому я, сцепя зубы, пошел быстрее. Внизу живота появилось дискомфортное ощущение тошноты. Но меня поразило спокойствие Валерки. Складывалось такое ощущение, будто он шел не на ограбление, а на свидание со старой подружкой, которую знал лет пять.
- Ты не бойся, Макс, все нормально будет, - эти слова только подтвердили мое сравнение.
Впереди показалась бензоколонка. Еще минута, и мы вошли внутрь. Валера, как ни в чем не бывало, стал рассматривать продукты на прилавке. Продавец с любопытством посмотрел на него, однако ничего не сказал, уткнулся лицом в какой-то журнал, когда он снова поднял голову, в лицо ему смотрело дуло револьвера.
Он медленно поднялся, и поднял руки вверх.
И меня осенило! Какие же мы дураки! Даже не в том, что пошли сюда, мы маски надеть забыли!!!
Теперь уже было все равно – нас поймают…
- Деньги давай,- тихо сказал Валерка.
Продавец кивнул и опустил руки, открывая кассу. Ни я, ни Валерка не заметили, как на одной из бутылок, стоящей сзади продавца, отразился свет мелькающей лампочки.
Уже через секунду раздался тихий, спокойный голос:
- Брось пушку, парень…
Мы резко обернулись – из боковой двери, которую мы даже не заметили, появился усатый мужчина, держащий в руках пистолет. Валерка перевел дуло своего револьвера на вошедшего. Я прошептал:
- Валер, нет.
Мужчина взвел курок. Он был уверен, что Валера не выстрелит, просто хотел припугнуть его.
Мой друг нажал на спуск.
Раздался громкий щелчок, видимо револьвер был очень стар, и дал осечку. Мужчина отреагировал немедленно – раздался грохот, из его пистолета вырвалось пламя. Валерка задрал руки, и полетел назад.
Все.
Я заорал, выхватил финку, и уже не отдавая себе отчет в своих действиях, бросился на мужчину. Я забыл все. Передо мной стоял человек, который убил моего друга, пусть даже тот первый начал. Я не понимал ничего. И мужчина снова дернул указательный палец.
С этого момента время будто замедлилось. Я видел упрямый блеск кусочка свинца, который летел мне точно между глаз, но я не мог сдвинуться с места. Мое тело одеревенело.
Вдруг перед моим взглядом стали с чудовищной скоростью проноситься картинки моей жизни, так быстро, что не успевал рассмотреть детали. Но последняя, которая стояла дольше всех, словно отпечатанная на сетчатке – горящие глаза Инги, когда я впервые ее поцеловал. В моей голове пронеслась мысль “Я люблю тебя, Ин…”


Валерий Лызлов погиб на месте, Максим Громин остался жив, проведя два года в реанимации, в состоянии комы. Как он выжил – не понимал никто. Потом он отсидел пять лет в колонии, и, выйдя на свободу, женился на Инге, однако их брак не был счастливым, и они развелись через два года, не имея детей. Того усатого мужчину милиция нашла дома повешенным, видимо он не смог вынести того, что совершил…



Февраль 2007 года

[Severus]

Надеюсь оцентие по достоинству)

Сообщение от Severus

Надеюсь оцентие по достоинству)

Второй расказик вообше кул)) Пиши исче аффтар))+1))